Marusenka, Надежда Зейглиш, гештальт-терапевт

Смущение - не для слабаков!

Идеалы и стандарты, актуальные в определённую эпоху, могут здорово отравлять нам жизнь. Вредоносность куклы Барби как эталона красоты уже признана. Но, кроме эталонной внешности, существуют ещё и «эталоны чувств». Вот об одном из них и пойдёт речь в статье.

Многие воспринимают смущение, как досадное несовершенство своей эмоциональной жизни, как недостаток. Мол, «правильные» и крутые не смущаются. Смущение – это слабость, недостаток, дефект, нечто постыдное. Вот страха обрадоваться пока ещё нет, а страх смутиться – есть, и название у него научное тоже. Знакомьтесь, эритрофобия – это боязнь человека покраснеть в обществе. Мне кажется, что, напротив, люди, которые никогда, ни с кем, ни при каких обстоятельствах не испытывают смущения, лишены чего-то очень важного в жизни.
Попробую объяснить, почему я так думаю.

Во-первых, смущение невозможно, если я среди вещей, а не среди людей. Совершенно невозможно смутиться, если рядом нет человека.

Не зря говорят, что вещи созданы, чтобы ими пользоваться, а люди – чтобы их любить. А мы живём в мире, в котором часто бывает наоборот...

Быть может, абсолютная неспособность смутиться – это про жизнь человека в предметно-объектном мире? Когда другие воспринимаются как вещи, которыми можно пользоваться, не заботясь об их чувствах? Такая анестезированность может быть следствием травматизации. Возможно, эмоции окружающих людей были непереносимыми, вот их восприятие и «отключилось». Но что же тут крутого? Это скорее грустно, чем привлекательно.

Во-вторых, смущение – это про осознание того, что меня видят эти самые другие живые люди. Неспособность смущаться – это про некую жизнь к Зазеркалье -застеколье. Я – человек-невидимка. Я не могу выйти на свет, попасть в зону чьего-любо внимания, стать видимым и не умереть.

Смущение – это способность находиться в присутствии другого человека, осознавая, что он смотрит на меня и видит меня.

В-третьих, смущение – это про смелость сближаться, делать шаги навстречу, оказываться на «терра инкогнита» отношений. Если мы сто лет знакомы, пуд соли вместе съели и я приветливо машу рукой или прыгаю от радости при виде дорогого мне человека, риск смутиться минимален. Ведь друг стопудово ответит мне тем же, он (она) тоже рад меня видеть, помашет в ответ или кинется обниматься.

Смущение возникает тогда, когда я делаю шаг навстречу и не знаю, как на него отреагирует другой человек. Это про риск. Это про ближе, глубже, интимнее, не так, как вчера, по-новому и с вектором – «к человеку». Часто страх смущения останавливает нас от самого ценного и человечного. Никто не боится ответить дежурной фразой на вопрос: «Как дела?» А вот ответить по-настоящему – это риск. И, отважившись на близость вместо социально одобряемого ритуала, смущения не избежать.

Смущение – это про смелость открыть другому свою уязвимость, свои чувства, свой трепет и своё неравнодушие.

Я делаю шаг тебе навстречу, не знаю, как ты это воспримешь, но мне важны твои чувства и реакции.

Установки, которые помогают преодолевать смущение – это обесценивание себя или другого:

- Не так-то уж мне и хотелось!

- Не так-то уж мне и важно, как он (она) отреагирует!

- Не догоню, так согреюсь!

Смущение – это про душевную зрелость и способность на настоящую близость, которая невозможна без уязвимости, открытости; ценность того, кто рядом, доверия, возможность выносить неопределённость.

"Смущение мне неведомо!" – это может быть совсем не про силу, стабильность и железные нервы, а как раз наоборот – про слабость и неустойчивость.

Слабость и неуверенность могут удерживать человека от сближения. Ведь шаг навстречу новому – это всегда риск. Как говорят: не уверен (не готов принять на себя последствия) – не сближайся! Ведь никто не гарантирует взаимности. Сделать шаг навстречу – это ещё и про готовность справляться с ЛЮБЫМ ответом другого человека. И здесь мне бы хотелось развести два понятия "уязвимость" и "ранимость".

Уязвимость – это о том, что я чувствительна к себе и к тебе, мне не всё равно, мне важно, что происходит с тобой и со мной, когда я двигаюсь тебе навстречу. Уязвимость – это про быть живой, и с живым человеком рядом, принимая его и себя, уважая и его и свои чувства, не обесценивая ни его ни себя.

Ранимость – это скорее о защитах. Мне важны только мои чувства, считайся со мной. Это запрет другому быть собой, выставление другому условий, на которых он может быть допущен в контакт. Это манипуляция. Ранимость – это то, что нужно чтобы ограничить свободу другого человека, с целью обезопасить себя. Такая «хрупкость», требующая от других предельной осторожности, это одна из форм контроля, её пассивно-агрессивный вариант. Ранимость – это часто про слабую степень ответственности за свои действия и про нескончаемые претензии к другим. Яркий пример – мама-"сердечница": чуть что не по ней, хватается за сердце и томно так, глаза с поволокой, головка поникла, вся – воплощённое страдание:
- Вы меня убивааааете….
Всё. Занавес!
Тирания жертвы!

Спрашивая, будь готов услышать, и «да», и «нет». Да, мне важно, да, хочу взаимности, да, буду переживать отказ, но не умру ведь!

Часто бывает так, что человеку неведомо смущение, потому что он его проскакивает настолько быстро, что даже не успевает заметить, и оказывается во власти уже совсем других чувств: страха, стыда, гнева, печали…

Как это происходит? От слабости и неустойчивости, от почти полной неспособности выносить неопределённость ситуации. Форсируя отвержение, человек может свалиться в стыд, не дождавшись ответа, если тот не был дан мгновенно. Малейшую паузу расценивая как отказ.

Такой трюк, как «опережающее отвержение», можно распознать по очень быстрой и внешне не «немотивированной» смене милости на гнев, а восхищения на обесценивание. Отважившись сделать шаг навстречу, человек может так сильно и быстро испугаться, что может получиться как в анекдоте:

Собрался как-то парень на дискотеку, решил погладить вещи, а утюг не работает. Он пошел к соседке, а по дороге к ней думает, что ей сказать. "Вот приду к ней и попрошу утюг, а она же обязательно спросит, зачем, если она так спросит, то придётся ответить, что на дискотеку иду, если так отвечу, то она напросится со мной, придётся взять, если возьму, то обязательно потанцуем, если потанцуем, то поцелуемся, если поцелуемся, то переспим, если переспим, то она забеременеет, если забеременеет - придется жениться. Зачем мне такое счастье?". Тут он как раз пришёл к соседке, она открывает и слышит: - Да пошла ты со своим утюгом!!!»

В паузе между «тук-тук» и открыванием двери у тревожного парнишки вся жизнь успела пройти перед глазами. Вот так и прокручиваем своё «страшное кино» вместо того, чтобы стоять и ждать, просто по-человечески смущаясь!

А кто-то даже до шагов и «кинолент» не доходит. Сразу от малейшего импульса навстречу перепрыгивает в состояние тихой элегической грусти по несбывшемуся… И жалость такая щемящая к себе, что аж слёзы на глаза наворчиваются!

Смущение видно глазами. Кожа розовеет, дыхание изменяется. Смутиться – это признаться в том, что другой человек важен. Позволить другому увидеть все свои чувства, не пряча, не обесценивая ни себя, ни другого. Это риск. Ведь пофигист неуязвим, а человек, которому не всё равно, открыт - это может дать другому возможность ощутить, что он может довольно сильно влиять на меня. Быть в ситуации, когда другой оказывает сильное влияние, может либо смелый человек, либо мазохист. Мазохист не верит в то, что другой человек отнесётся к нему хорошо, но ему это и не нужно. Мазохисты не смущаются, они сразу проскакивают в фазу удовольствия от унижений, демонстрируя другому свою беззащитность и снимая с себя всю ответственность за происходящее. Здесь нет тревоги и неопределённости. Всё предельно ясно.

Смущаться, но не спасаться бегством, не обесценивать ни свои желания, ни другого человека, выносить неопределённость и принимать любой ответ без манипуляций и не давя на жалость, а просто с живым трепещущим сердцем – да это круто!

Вот такая ода смущению получилась.

Обсуждаем статью на форуме

01	Publicēts: вторник, 1 марта 2016 Skatīts 4289

© Aizliegts izmantot materiālus bez administrācijas rakstiskas atļaujas