MargG

Жижельские зарисовки

Проснулись мы довольно рано, так как гостиница не была оснащена привычными здесь непроницаемыми металлическими ставнями, поэтому солнце через маленькое оконце своевременно оповестило нас о наступлении утра и необходимости новых свершений. Уютно позавтракав в тишине холла, мы решили, не дожидаясь Бадьки, ускакать в город. Вернее, решила я, потому как Женя сомневался, что я так уж реально представляю, где и как нам самостоятельно искать мой дом и прочие места боевой славы.

Но трёхэтажный город лежит, как на ладони, а высокое остриё мэрии видно почти из любой его точки, я же твёрдо знаю, что мой дом – возле мэрии. Хотя про твёрдость – название родной улицы я так и не вспомнила, вернее, вспомнить и не могла – никогда и не знала. Советские специалисты жили довольно обособленно, поэтому ориентиры и стратегические точки у них имели свои оригинальные названия. И все местные в те времена поняли бы, о чём речь. Поэтому по приезде отец научил меня только одному на случай, если заблужусь или потеряюсь, - месье Ян, Гаражная вилла.

Словом, Женя очень сомневался, а я была полна решимости. И улизнуть надо было быстро, пока не объявился Бадька – мне он там был не нужен. И мы пошли...

К мэрии вышли без проблем. Причём я то и дело доканывала мужа возгласами: «А вот это я помню, там ещё за тем-то то-то!», «А вот тут мы ели мороженое, а там было то-то!». Город действительно изменился мало. Прошлись и по смутно знакомой набережной, прошли и гостиницу, которая нам не досталась из-за переноса полёта – она оказалась ближе к центру и больше, но вопрос был в нескольких десятках метров, зато в нашем домике-лукошке с нами уже начинали носиться, как с писаными торбами. Выйдя к мэрии, я почему-то замешкалась – решимость моя куда-то улетучилась, и в душе что-то так тоненько заныло. Предложила сняться у мэрии. Немного посомневались, доверить ли случайному прохожему фотоаппарат, но в столь ранний час выбор был не то что бы богатый. Смущённый юноша щёлкнул нас пару раз и выглядел вполне счастливым, что помог. Чудесный сад мэра с самыми диковинными цветами мне показать Жене не удалось – опять-таки оказалось, что зима, цветов нет, и сад закрыт. Полюбовались на зелень через решётку. Мороженого, как вы помните, тоже не продавалось по причине страшных холодов в +20.

И вот знакомая стена какого-то водопроводного учреждения с облупившимися голубыми волнами, до которой мне разрешалось проводить отца утром на работу. Вспомнила только, когда увидела. И неожиданно мы и пришли – в детстве же всё кажется больше, дольше и значительнее. Улица в несколько домиков, вконец развороченный асфальт, облупленные стены и совсем проржавевшая косая табличка, которую толком прочитали только потом, с помощью Бадьки – улица Национальных Вооружённых сил. Но даже фрагменты выломанной брусчатки лежали в каком-то неуловимо знакомом порядке, ведь это были наши игрушечные крепости. И булочная была на своём месте, и пахло из неё так же, как много лет назад. Сердце сжалось, и я заплакала.

В родную дверь постучать так и не решились. Зато пообщались с булочником, который оказался сыном того старого, седоусого. Он был крайне удивлён нашему визиту, но терпеливо отвечал, что булочная перешла ему по наследству, что папа умер уже давно, а он вот тут так и работает, советские здесь жили, но в лицо он никого не помнит, а улица за всё это время названия меняла несколько раз, но вроде ржавая табличка – как раз тех времён. От булочника, собственно, большего я и не ожидала; от моих слёз он почему-то опускал глаза и чувствовал себя явно неловко. Купили офигенно вкусных пирогов у него, так с моим заплетающимся французским и не поняв до конца, с чем они. Выйдя из булочной, исполнила давнюю детскую мечту – дошла до конца улицы во двор сравнительно новых пятиэтажек, куда мама всегда строго запрещала мне ходить, прошла вдоль старого еврейского кладбища... Женя откровенно скучал, для него эта жалкая уличка и дворики не значили ровным счётом ничего.

И мы пошли в обратно в город. Нашли совершенно очаровательную булочную чисто в русско-советском стиле, который у нас нигде не сохранился: всё в белом кафеле, как операционная, и часть плиток, особенно снаружи тонко расписана насыщенно-синими узорами наподобие гжели и росписи голландской печи. Молоко и молочные продукты, впрочем, покупать как-то побоялись, да и идти домой с ними надо было бы быстро и напрямую.

В поисках пропитания неспешно пошли вдоль тёмных продуктовых лавочек, завешанных, как в сказке, связками непонятных трав, заставленных мешками и ларями. Беседовали, естественно, по-русски. Завидев лавку орешника, подошли прицениться. Старичок-орешник выбежал, махая руками: «Привьет, совьет!». Были удивлены, всё же это не Турция. Пока выбирали орехи, он бессвязно молол ещё что-то по-русски. Наивный Женя завёл было с ним на этом основании разговор, но тот только замахал руками – конечно, русского, он не знал и объяснять ему, что мы не «совьеты», было бесполезно. Зато у говорливого старичка оказались весьма соблазнительные цены на фисташки и миндаль и мы купили этого всего несколько килограммов.

По дороге домой (всё-таки волновались, что Бадька ждёт нас) увидели симпатичнейший фонтан-кораблик. Он был памятником не только тому, чем там задумал скульптор и город, но и коронному арабскому разгильдяйству: в стране, где вода всё-таки ценность, фонтан не был толком отрегулирован и вода лилась через край, полоща близлежащие улицы. Сфотографировались, как без этого.

А в холле гостиницы томился Бадька. Завидев нас, он долго качал головой, приговаривая, что гулять одним опасно, что так нельзя и тыры-пыры. Мы послушно кивали, удивляясь, что араб – а помнит договорённости. Не чета Тарику. Мордатый детина с ресепшена, прозванный нами Моссадом, качал головой и цокал языком. Через Бадьку он выспросил сразу, что мы желаем на завтрак (опять изумление!) и предложил есть у них и обеды. Заказали на завтра обед. А чтобы нейтрализовать бадькины охи-вздохи, подняли проблему моей сыпи на коже, которая появилась ещё в Алжире. Бадька всполошился, но тут же припомнил, что по соседству принимает дерматовенеролог, и унёсся договариваться о визите, условившись, что назавтра мы отправимся туда. Естественно, заручившись обещанием, что сегодня мы больше никуда не пойдём дальше морского берега.

Обсуждаем статью здесь

05	Publicēts: среда, 5 сентября 2012 Skatīts 6978

© Aizliegts izmantot materiālus bez administrācijas rakstiskas atļaujas