Тараканы были повсюду. В чайнике с водой, в кухне за трубой, в туалете жила целая семья особенно толстозадых, черных, усатых чудовищ. Первый месяц мы спали урывками - казалось, что ночью обязательно одно из отвратительных насекомых поселиться в ухе, основав там независимую колонию. Потом мы решили объявить им войну. Это было безумством, потому что они были хозяевами студенческого общежития, а мы - всего лишь квартирантами. Месяца четыре мы травили, травили, а потом сметали и сметали врага веником в совок, но полчища усатых не убывали, откуда ни возьмись прибывало подкрепление, и они шли в атаку. Храбрые усатые солдаты, все стройны как на подбор. В их армии ожесточенно боролись за жизнь бок о бок самцы и самки, тараканища и тараканчики. Они победили, мы согласились перейти к мирным переговорам, честно и справедливо разделив территорию. За каждого убитого таракана мы получали по три камикадзе в банке со сметаной, поэтому старались просто вытолкать их за дверь или закрывать глаза, когда те всем семейством гордо и важно прогуливались по нашему полу за обозначенной линией. Линию чертили специальным карандашом, он и оказался самым действенным инструментом, помогавшим обеим сторонам соблюдать нейтралитет.

Старожилам комнаты давали незатейливые имена. Долгое время жил с нами юркий Прохор, он был меломан и расположился внутри колонки маленького магнитофона. Часто я наблюдала, как его усы вздрагивают в такт ДДТ и Металлике. Иногда он вылезал, ошарашенный творчеством Крематория, и, покачиваясь на тонких ножках, пытался придти в себя от песенных откровений, хлынувших в его маленькую душу. Над моей кроватью любил зависать меланхоличный Стёпа. Стёпа занимался тараканьей йогой и большую часть времени медетировал. Он был огромен, страшен и совершенно безобиден. Неделю он не менял своего места созерцания прекрасного, а когда ему надоедало смотреть на мои пятки, он переходил в другое место смотреть и думать над моими коряво записанными лекциями.

Тараканы... К третьему курсу мы совсем привыкли, а к пятому стали философски относится к столь необычному соседству. Жить с тараканами, мыть посуду и считать усы за трубой в общественной кухне, лежать в обнимку с молодым человеком и спокойным голосом просить усатую Катю слезть с лица поющей на маленьком телевизоре Валерии - все это стало обыденным и ежедневным, не вызывающим отвращения или желания взяться за тапок. Однажды я привезла таракана в мамин дом и, шокировав ее, не дала убить насекомое, а на газетке вынесла соседа в сад. Нет, я не стала сторонницей индуистских религий с их верой в реинкарнацию, но глубоко прониклась уважением к этому виду насекомых - самым низжим и всегда всеми уничтожаемым.

С годами понимаешь, что тогдашние тараканы, те далекие общажные старожилы, стали совершенно родными и милыми. Удивительно, но они научили нас уживаться с разными людьми. Они показали, что зачастую соседство с ними было более приятным, чем соседство с существами разумными, но лишенными сердца и совести. Я пишу о них с улыбкой, как о старых друзьях, научивших нас в любой, даже самой сложной ситуации бороться за жизнь и любить ее с улыбкою в усах...

Publicēts: четверг, 22 сентября 2011
Skatīts 5004