Tosjka

На больших подушках сидим на полу - я, благостная Юлька, умная Жанна и Светулечка. По нам, как маленькие проворные червячки, ползают наши разновозрастные дети. Мы пьем чай, у нас посиделки. Разговоры плавно чередуются с неотложными делами, и где-то в промежутках Юлькина доча писает в мой бельевой тазик - они высаживаются, я своему засранчику меняю подгузник, Жанна сажает Кольку на их собственный, привезенный из дома, любимый горшок и периодически одалживает этот горшок Светиному Вадику. Дети улюлюкают, пищат, что-то непрерывно требуют: молока, хлеба, зрелищ. Чай варится, пирог крошится, и нам хорошо. Мы - подружки, и раньше часто и дружно зажигали на дискотеках, флиртовали и кокетничали.

Сейчас мы делаем то же самое, только при этом мы уже успели стать женами и, что самое главное, мамами. С одной стороны проблем стало больше, с другой - и темы для разговоров стали разнообразнее. Это так трогательно, четыре женщины, четыре мамы, которые недавно родили малышей... И немудрено, что тема родов на этих посиделках самая актуальная, всем хочется поделиться, рассказать, еще раз вспомнить, всколыхнуться и посмеяться. - Юль!- спрашиваю я мимолетом. А как у твоего Васи с потенцией-то сейчас? - Нууу, вроде на месте потенция. Недавно была инвентаризация, наличие потенции зафиксировано. А чего спрашиваешь? Давай колись...

История первая не совсем о родах, скорее - о потенции

Помнишь, Юлька, твой день рождения? Выхожу я из туалета, и вдруг меня ловит и заталкивает в ваш коридорный шкаф твоя мама, тётя Лида. Глаза квадратные, стенокардия по всему телу, и зловещим таким голосом:
– Таня! Ну, объясни мне, зачем ей рожать дома? Ну почему все не как у людей? Ладно йога, мясо не жрет, кровать по фен-шую и масло часами парит, но зачем же рожать как кошка какая-то!

Лихорадочно думаю: что за кошка? Соображаю, что это про тебя, Юлька.
- Да ладно Вам! - говорю. Сейчас много кто из людей дома рожает, например, в ванне!
- Мало того, что ДОМА, так еще и в ВАННЕ? Да она ванне ребенка утопит!

Смотрю, тётя Лида не в себе. Я взяла и ляпнула:
- Да не утопит! Она же не одна будет, с ней Вася и акушерка. Вы не волнуйтесь, это же естественный процесс.

И тут тётя Лида отожгла:
- Вася? Бедная моя девочка, мало того, что рожать будет как кошка какая-то, так еще и Вася рядом. Не место мужикам на родах!!! Он же такого там насмотрится, что потом этим, как его... импотентом станет. Что же будет? Что же делать? Недавно же поженились, свадьбу такую отгрохали, ремонт, писсуар в ванной, и все прахом! Как кошка какая-то... и Вася импотент!

Секунд десять Юлька, родившая малышку в ванне своему Васе на руки, долго и сосредоточенно о чем-то размышляла, а потом минут пять мы пытались унять колики от безудержного хохота, давясь чаем и удивив детей таким весельем.

История вторая не о яйцах...

-Вы знаете! - вдруг сообщает тихоня Света. Я все время боялась, что у меня лопнут глаза! Да-да, не ржите. Мне бабушка рассказывала, что в деревне у ее соседки при родах сына пятикилограммового во время потуг лопнули глаза, буквально как яйца, треск и брызги по сторонам!
- А мозг через уши? - подтрунивает Жанна.
- Что? - смущается Света. Всякое бывает! Например, мама моя говорила, что потуги - это как пытаться выкакать десятикилограммовый арбуз. А на сохранении Ингрида, у которой уже было трое, и лежала она с двойней, говорила, что роды - это как будто ты напился пива и пургена, а все места для выхода заросли! Распирает не по-детски, а никак! А еще я слышала, как одна дамочка роды перепутала с походом в туалет, потужилась и родила ребенка прямо в унитаз, и он утонул! А одна так тужилась, что порвалась до пупа и не зашили, и все кишки наружу! Представляете! И да, еще в очереди к гинекологу одна мамашка говорила, что дышать «собачкой» нужно обязательно с высунутым, расслабленно-болтающимся языком, иначе никакого эффекта! Да! Да! Да! Я всей этой бредятине верила! Не ржите... И даже тому, что можно сломать ноги, пока упираешься на столе, и руки... а потом месяцы в гипсе. Ужас!

И опять пять минут мы вытирали слезы и расплескивали чай в кружках... дети же, пока мамы веселились, жили своей, малышовой жизнью.

История третья о ротавирусе...

А я, девчонки, все предусмотрела, прочла и подготовилась. Ну вы меня знаете! - рассказывает правильная Жанна. Я же была уверена, что рожу ровно в 40 недель, и ни днем раньше или позже. Котлет наморозила за полгода, сумку собрала в роддом еще в 36 недель. Всем дала указания. Муж отменил командировки за два месяца до числа Х. В книжечке я отметила, когда ехать в ЛГЦ, даже музыку на диск записала. Курсы, книги, посиделки. И тут 38 недель и два дня. С утра я решила перемыть бокалы в секции и уронила в таз мобильный, где он благополучно сдох. К обеду кот нассал в детскую сумку, ревнивый гад, и я всю вторую половину дня перестирывала содержимое, что-то даже пришлось выкинуть. В итоге с работы приходит Ромка, говорит, что у него ротавирус, и отправляется жить в туалет. Ну дурацкий день. Я легла спать, Ромка на толчке, настроение в минусе. Просыпаюсь посреди ночи в луже, муж рядом. Думаю: «Приехали! Или я описалась, или Ромка... ну, при ротавирусе всякое может быть!». О Боже! Шарю рукой под одеялом... вроде все-таки я. Но почему? О том, что отошли воды, у меня и мысли не возникло, в книжечке же записана другая дата. Сон прошел, и я решила пойти попить чая, встаю, а из меня опять льется. И тут я понимаю... ОНО! Сумки в роддом нет, Ромка полуживой, телефон он забыл на работе, мой утоплен, а городского у нас нет. Все мои планы... все в одно место!

Ну а дальше картина маслом... акушерке не позвонить, в ЛГЦ не позвонить, Ромку будить жалко, до четырех я поревела, надела пальто на ночнуху и поплелась к соседке на первый этаж. Та даже не удивилась, дала мне телефон... и вот тогда я и сделала первый звонок Маме! Ну а маму вы мою знаете... - улыбнулась прекрасная Жанна.

Дети у нас родились классные, с самого начала большие друзья, веселая компашка. Плачут они вместе, и спят тоже - как по мановению волшебной палочки. Мой с сиськой в зубах, Жанкин - утонченная натура - на ковре попой кверху на карачках. Юлькина доча в слинге. Маленький Вадик, самый старший и самый разумный, - в ящике с игрухами. Любимые... лапушки. Осталась моя история...

А хотите, я расскажу о том, как родилась 35 лет назад?

Не хотите? Поздно...

В СССР секса не было – это факт неоспоримый, поэтому каким образом я была зачата - неизвестно, а вот веселую историю своего рождения знаю в подробностях. Мама никогда не строила радужных иллюзий насчет моей пунктуальности:

- Разве ты могла родиться вовремя? Ну, сама логически подумай… ты - и вовремя?!? Я в это никогда не верила! – приговаривает она достаточно часто, когда я очередной раз опаздываю.

Дни сменялись ночами, время текло, предполагаемая дата родов, 26 октября 1975 года, давно осталась позади. Наступил дождливый ноябрь и главные советские праздники - с флагами, демонстрацией и жующим вату Брежневым по телевизору. Никаких предвестников родов. Ты активничала, булькала, икала в моем животе и всеми способами показывала, что тебе хорошо, уютно, сытно, и знакомиться ты ни с кем не желаешь. Я и полы мыла, и по лестнице, и десять километров по городу, и что я только ни делала, но ты упорно не желала рождаться, и тогда я отправилась в больницу сама.

Утром девятнадцатого ноября собрался консилиум. В те времена в Екабпилсе сонографию не делали, сердечко слушали длинной деревянной трубочкой, а ребенка буквально прощупывали руками, а вместе с ним желудок, печень, кишечник и селезенку. Меня напугали, что ты давно погибла. Пока я пыталась рыдать, зав.отделением трубочкой прослушивала мой живот. Потом вдруг сказала: «Уважаемые коллеги, там - Ихтиандр!». И трубочка стала переходить из рук в руки, от уха к уху, пока все доктора по очереди не послушали равномерное биение твоего сердечка. После этого заведующая отделением приказала меня всю вымазать зеленкой и готовить к операции. Естественно, не кормить, не поить и хорошенько проклизмить в наказание.

Очень хотелось есть, и поэтому радости не было предела, когда около одиннадцати утра твой папочка через окно по веревке передал пачку печенья «Селга», где были аккуратно спрятаны – черный хлеб, маленькие, почищенные килечки и колечки с луком. Это было вкусно и мне, и, наверное, тебе, потому что мне кажется, что только килька и смогла уговорить тебя родиться. Как только я доела последний кусочек, так сразу же почувствовала сильнейшую схватку. Меня буквально согнуло пополам и уже больше не отпускало.

Я рожаю! Рожаю! Ура! Больноооо! - думала я, пока в частых и болючих схватках бегала по палате между восемью кроватями, где на сохранении лежали женщины разного возраста. Некоторые из них предложили позвать сестричку, на что получили мой жесткий отказ. Это все от кильки! – убеждала их я и носилась в туалет как при сильном отравлении.

Прошел обед. Мне становилось все больше и больше невмоготу. И когда стало тужить, я решила все-таки дойти до сестринской и открыть тайну, что вот-вот рожу. В сестринской никого не было, и только нянечка валтузила шваброй по коридору. Спросила, где все, на что она прочамкала: «Так обед жа! Не шляйси тута, чичас тихий час! Шлятьси не положено!» – и стала меня шваброй подталкивать к дверям палаты. Я, сжав губы, зубы, и дыша, как паровоз, развернулась и пошла прямиком в родильный блок.

Там кричала роженица. Нечеловеческим голосом и нечленораздельно матюгаясь. Вокруг нее скакали и весело кричали: акушерка, врач и две сестрички. Я попыталась культурно им объяснить, что вот сейчас прямо тут рожу, но они хором начали талдычить про тихий час. Какой тихий час! Перед входом в родзал стояла каталка - недолго думая, я на нее залезла. Ну не рожать же мне на полу. Меня тужило, я дышала, и коридор мне казался туннелем в рай. Нашла меня заведующая, та самая, что обозвала тебя Ихтиандром. Она сразу же вкатила меня в родильный зал, и через пять минут ты выскочила, как пробка от шампанского. Зеленая, в пятнышках и орущая, как пожарная сирена. Здоровая.

Когда мне принесли тебя кормить (в наше время дети спали отдельно от мам, в специальной детской), я увидела маленькую девочку с суровым выражением лица. Ты смешно хмурила бровки и обиженно сосала многоразовую, общественную, разжеванную пустышку. Сестричка пожаловалась, что ты не спишь и скандалишь. В моей груди молока еще не было, ты расплакалась, и тебя быстренько унесли, даже не дав поцеловать и пожалеть, прижать. Грустно, но такие были правила. Вечером под окно пришли одиннадцатилетний Сережка с папой. Папа уже слабенько держался на ногах, но все равно старался радостно помахивать потрепанной охапкой гвоздик и кричать что-то непонятное.

Я смотрела на них, знаками пыталась что-то рассказать и показать, улыбалась сквозь слезы и все время слышала - а может быть, мне казалось, - как в детской ты жалуешься на несправедливость в мире, на капиталистов, как переживаешь за голодных детей Уругвая и злишься на медсестру, которая меняет тебе пеленки. Мне казалось, что ты все время зовешь маму…

В час ночи я не выдержала и тихонько пробралась в детскую. Подкупила сестричку, и мне разрешили побыть с тобой. Маленьким, туго запеленутым солдатиком ты лежала с открытыми глазами и терзала резину пустышки. Накормленная смесью и вроде бы сытая, но не счастливая, одинокая и обиженная. Я помню, как тихонько взяла тебя на руки и стала шептать на ушко, что люблю свою девочку, что ждала и очень рада тебе, и постепенно глазенки закрылись и ты заснула, чтобы увидеть свой первый сон в этом Мире. А я все пела и пела тебе колыбельную…

Мы пили чай... четыре счастливые мамы.

Обсуждаем Блог здесь

14	Publicēts: пятница, 14 января 2011 Skatīts 8003

© Aizliegts izmantot materiālus bez administrācijas rakstiskas atļaujas