zanik26

Эпизод первый. Сонный

Открыл глаза. А Она глядит на меня. На всякий случай закрыл глаза. Через минуту захотелось проверить, глядит Она или нет. Проверил. Глядит. Глядит и улыбается. Мне сразу стало спокойно, и я заснул.
Проснулся. Открыл глаза. Опять глядит. Это мне понравилось. Я открыл рот и попробовал чего-нибудь попросить. Сразу выдали. «Чего-нибудь» имело приятный вкус. Я попросил еще. Опять выдали. Я понял, здесь жить тоже можно. И еще понял, что для Нее я очень важен. С осознанием этих двух истин я опять заснул.
Проснулся от того, что очень хотел в туалет. Разговаривать я еще не умею, поэтому, как водится, заревел, надеясь на понимание. Примчалась Она. Захлопотала. Взяла на ручки. Приятно, конечно, но в туалет от этого не захотелось меньше, поэтому я опять зарыдал: «Мамаааа, быстрее, я уписаюсь!» Тут Она (Мама) выдает мне сисю. «Ну ладно», - подумал я. «Не горшок, так сися». И уписался. «Эх, мама...» - подумал я и горестно заснул.
Просыпаюсь. Смотрю: а это кто такой страаашный? На всякий случай, заплакал. Тот сразу убежал. Прибегает вместе с мамой. Мама – ручки – целует – сися - все дела. Я успокоился и искоса посмотрел на того. Тот оказался моим папой. Просто он давно в парикмахерской не был. Стоит, испуганный такой, и явно расстроенный. Слышу, шепчет маме: «А как же я с ним на рыбалку ходить буду, если он меня боится?» Слово «рыбалка» мне понравилось, но я на всякий случай проверил, а рядом ли мама? Да, рядом. Засыпаю, но через мгновение перепроверил: «А рядом ли?» Она была рядом. Вместе со мной. И тогда я заснул.
Просыпаюсь. Опять тот смотрит. Тот - это папа. Помня про рыбалку и про то, что это все-таки мой отец, попытался взять себя в руки. Мне не страшно, не страшно, не страаашно, ааааааа! Мамааааа!

На следующий день пришла тетя. Тетя взяла меня и посадила в карман. Сначала я, как каждый уважающий себя малыш, попытался воспротивиться такому несоблюдению норм обращения со свободной личностью, но потом осмотрелся, пригляделся. Мама рядом, таааак эта рядом, другая, где другая? Ааа, вот она, под ножкой. Значит, все в порядке. Ничего здесь, уютненько так. И я заснул.
Проснулся. Гляжу, а мама пытается меня сама в этот карман засунуть. Я воодушевился, но... мама совала меня, совала, толкала, толкала. У меня то попа кверху, то голова набок. Я не выдержал и разревелся. Мама сразу бросила эту затею посадить меня в карман. А жаль. Где ты, тетя?

Эпизод второй. Мой старший брат - Леха

Утро.
Проснулся. Лежу себе. Вдруг у меня там что-то коль! Потом опять КОЛЬ! И еще КОЛЬ-КОЛЬ-КОЛЬ! И я разревелся. Проснулась мама. Сонным голосом попробовала меня уговорить поспать. От такого невнимания к моему внутреннему состоянию я закатил истерику. Из кухни прибежал папа. Жуя завтрак, папа посмотрел на меня и глубокомысленно изрек: «Он хочет есть». Я жадно схватился за сисю, но через минуту понял, что не сися мне нужна. Тогда папа бросил еще одну версию. Мама нервно стала меня распеленывать, я поспешно описался, чтобы папа не ударил в грязь лицом, но тут же мне стало еще хуже. Мама нервно меня затрясла, да так, что у меня началась морская болезнь, я запричитал. Папа хотел выдать еще какую-то дежурную версию, но мама на него так посмотрела, что папа поспешно ретировался на кухню под предлогом, что он опаздывает на работу. Так я рыдал еще долго и безутешно. Периодически появлялся папа с полными от ужаса глазами и с таким видом, что становилось ясно, что он со мной в разведку, а тем более на рыбалку не пойдет. От осознания этой горькой истины я рыдал еще горше. Тут мама как-то изловчилась и положила меня на животик к себе, при этом непрестанно поглаживая по спинке и головушке. Мне стало легче, легче и я, лениво зачавкивая грудь, наконец, обессиленный, заснул.

Вечер.

Случилось знаменательное событие – я познакомился со своим Старшим Братом. Брата зовут Леха. Он старше меня на полтора года и выглядит бывалым. Как только он вошел в комнату, я сразу понял, он – СВОЙ. Он тоже сразу меня понял. Мы поговорили, вздохнули о своем, о малышовом, о том, как же это скучно – лежать на спине, как трудно учиться ползать и ходить, а родители тебя совсем не понимают. Леха рассказал, как у него прорезался коренной зуб и похвастался своей новой машинкой и колготками. Потом поинтересовался, не холодно ли мне и укрыл меня клеенкой, куда я писаю. Мы еще немного помечтали о том, как я приеду летом к нему в гости, и Леха покажет мне корову, мы будем вместе рыбачить, кататься на великах и печь картошку.

Еще Леха рассказал мне, что он любит мороженое, кататься с папой на Брум-Брум и не любит плакс и покосился на меня подозрительно. Я покраснел и сказал, что я – не плакса, но иногда бывает обидно и больно и рассказал ему про коль-коль. Леха проникся и сказал, что у него коль-коль тоже было, но он не плакал. Мне показалось, что Леха привирает, но я вида не подал. Имеет право, все-таки – Старший Брат. Потом Леха описался. Его мама (моя тетя) поменяла ему штаны и недовольно что-то ему высказала. Тогда описался я. Из солидарности.
Так возникла настоящая, нерушимая мужская дружба.

Эпизод третий. Начинаю социализироваться

Я стал понемногу понимать своих родителей, а они, в свою очередь, меня. Родители мои - люди дико социальные. У них постоянно гости, либо в гости идут они. Естессно со мной. Хорошо, мама освоила этот карман. Мне в этом кармане, по большому счету, по барабану – мы на кухне у себя дома или в т/ц «Спица». Один раз в ресторан даже пошел в этом кармане. Сидим втроем, ужинаем, а мама, очумевшая от счастья, шепчет папе: «Я себя чувствую как будто я – Марта Сирс». Папа: «Как женщина, родившая восьмерых детей?» Мама: «Как женщина, освоившая слинг».
Я возмужал. Ходили к тете Доктору, добили ее своими семью килограммами. Тетя Доктор стоически зафиксировала мой вес у себя в бумагах, сказав по-генеральски: «Ну вы даете!», опустив, правда, про блин. А мама, как всегда, покраснела. А я стал сердиться. Тогда медсестра решила поинтересоваться, дают ли мне соску. Мама, покраснев еще больше, сказала, что нет. Тогда медсестра резюмировала, что раз мне не дают соску, то сосать мне палец очень долго. Из разговора я понял, что мне чего-то не додают и сунул на всякий случай пальцы в рот. Медсестра очень обрадовалась, как мама потом прокомментировала «как эскулап на лиссабонской защите».
Кстати о ручках. Я понял!!! Я понял, что то, что лезет мне в лицо, царапается и махается перед носом – это МОЕ. И я могу ЭТИМ как-то управлять, правда, не понял, как.
Еще я понял, что тот пухляк с узенькими щелочками вместо глаз имеет ко мне какое-то отношение. Поэтому, когда мама подносит меня к нему и начинает сладенько голосить «а кто там машет Мите ручкой, а кто толкает маме ножкою», я на всякий случай призывно улыбаюсь. Так и живем.

Эпизод четвертый. Кризисный

Лежу я себе, лежу. Слушаю эту глупую песенку про резинового ежика с дырочкой в правом боку. Моя мамуся придумала, что мне эта песенка очень нравится. Такой вывод она сделала после того, как я, слушая ее впервые, решил откомментить содержание, а мама неправильно истолковала мою реакцию. Так вот. Лежу. Вдруг – бац! Все перевернулось. В смысле, встало на свои места. Я понял сразу, я - сообразительный, это я перевернулся!!! Я сразу обрадовался. Ну, наконец-то! Наконец-то я смогу дотянуться вот до той красной штуковины и до той зеленой фиговины. Но как я не пытался, а с места не сдвинулся. Эххх, откормился я на свою голову.

Зато мамуся обрадовалась! Стала меня зацеловывать и хвалить. Приятно, конечно. Потом вдруг перевернула меня на спину и стала упрашивать опять перевернуться. Я подумал, подумал, все-таки маме со мной приходится несладко, надо порадовать ее. Мама в ладоши захлопала от радости и опять разззз и перевернула меня. Я опять перевернулся. Она меня опять – раззз! Ну, тут мне надоело переворачиваться, да и чего ради? Чего мне там, на животе этом делать, если дальше своего носа не уползти?

***

Мы теперь ходим в Kлуб. Тусуемся. Девчонки там в клубе. Парни тоже есть. Лекторы читают всякие умные лекции о том, как правильно нас, малышат, воспитывать. Во сколько спать укладывать, как прикармливать. Лекции – толковые, но вот читают их без огня. Нет движухи, нет аттракциона, нет зрелищности. В итоге, я во время лекции начинаю скучать. Ну и ясен пень, начинаю канючить. Хотя девчонкам, я вижу, нравится. Лежат себе на животиках, слушают. Мама втайне, где-то глубоко в душе, нехорошо завидует их мамашам.
В клубе я познакомился с Даником. Сначала мы как-то не прониклись друг к другу симпатией. Но вот в очередной четверг наши мамы решили нас с Даником вывезти в клуб. При виде автомобильного кресла я сразу сник. Ну не люблю я его, не люблю! Моя мама об этом хорошо осведомлена, но упрямо пытается посадить меня туда под одобрительным взглядом тети Люды. Я держался стоически, но по мере движения авто мне становилось все хуже и хуже. На очередном светофоре я не выдержал и предался, сколько было сил, своей малышовой тоске. Заслышав мамино «гуси-гуси, га-га-га», я затосковал сильнее. И вдруг, набирая воздух в легкие, я заслышал чье-то тоненькое подбадривающее хлюпанье. Сначала – несмелое, а потом такое громкое и басовитое. Я понял: я не один! И мы голосили вдвоем до тех пор, пока не приехали в клуб, и наши мамани не утешили нас. Но мы хитрые, мы не хотели утешаться. Так приобрел я еще одного друга.

***

День не задался с самого утра. Я как-то вдруг осознал, что жизнь не удалась. Жизнь проходит мимо, а ты все лежишь, да лежишь на животе. В это утро все было не таким – мама - сонной, сися – невкусной, настроя – никакого, а тут мама еще над ухом пись-пись, пись-пись. Не выдержал я, выгнулся дугой и оруууу. Мама сразу отвязалась. Испугалась. Ну а как я могу объявить свой протест против пись-пись? Плакат не нарисую, демонстрацию не устрою. Голодовку объявить? Ну, нет, это выше моих сил.
Тут мама положила меня на коврик и сама собралась в душ. Ага, а я тут один лежи! Я включил сирену, мама отменила душ. Сидит, гладит меня. Залезла ко мне пальцами в рот. Я понял – зубы ищет. А мне скууууучно. Ага, движуха. Пошла, включила караоке. Так, опять резиновый ежик. Да сколько ж можно? Мама поняла, что мне не до резинового ежика, побежала в ванную, включила воду. Выключила. Опять включила. На сей раз холодную. Я догадался: это мы экономим так. Звук льющейся воды мне нравится, я успокаиваюсь и засыпаю. Чую, мама хочет отложить меня. Я ее разззз за блузку. Сработало. Мама ложится рядом. Я засыпаю, но блузку на всякий случай не отпускаю. Просыпаюсь от того, что мать задумала пойти на прогулку с коляской. В коляске? Меня лихорааадит. Взяли на руки, несут в кусты, там мы минут пять смотрим на листья, разинув рты. Мне надоело, я долго, протяжно и со вкусом заорал. Мама несется домой, толкая перед собой коляску. Прохожие оборачиваются, с подозрением косятся на маму, пытаясь определить, щипают ли меня? Влетев в квартиру как запыхавшийся бизон, мама несет меня в ванную, но мне не помогает. Мама включает пылесос. Я слушаю, и в шуме пылесоса слышится что-то родное. Выключила. В двадцать пятый раз украдкой проверяет мою десну. А мне плохо. Мне - ПЛОХО. Дали сисю. Не хочу сисю. А нет, дайте сисю. Как трудно жить на свете. Родите меня обраааатно.

Эпизод пятый. Люблю и не люблю

Мама говорит, что у меня от постоянного нытья портится характер. И еще говорит, что соседи думают, что у нас - паранойя. Иначе, зачем мы включаем пылесос в 11 вечера и 5 утра? А у меня на сердце тоскаааа!!!

Меня уже тошнит от моего коврика, но сдвинуться я с него никуда не могу. Ну, может назад чуть-чуть. Или прокрутиться вокруг своей оси. У меня возникает подозрение, что вот так будет всегда. Мама скачет вокруг как антилопа, папа вообще передвигается семимильными шагами, а я лежу. И мне скучно. Поэтому я использую любую возможность, чтобы поразвлекаться. Сначала пытаюсь разжалобить маму, трублю как тот мамонтенок, потерявший слониху. Как правило, срабатывает, и я оказываюсь у мамы на шее. Ух! Делать дела я готов! Могу картошку почистить, правда, картошки три, не больше, больше – скучно. Могу посуду помыть. Могу пылесосить.

Мама говорит, что еще немного, и она сможет посоревноваться с Бергманисом по поднятию галапагосских черепах. Ну, если не взрослых особей, то черепашат точно. Я вешу уже девять килограммов. Что и говорить, повезло моей мамусе!!!

Кроме того, что я люблю делать дела, еще я люблю общественный транспорт. Там столько объектов для созерцания! Я забываю даже поканючить. Дааа, это тебе не автомобильное кресло. Вот где полет фантазии! Говоря о переносках, которые для меня изобретают, больше всего я люблю шарф. Очень удобная штука. Только не люблю, когда меня приматывают, ровно, как не люблю одеваться. Ну, это малышовая классика... Еще не люблю сопли. Ах как они меня в этот месяц достали! Насилу избавился. Еще не люблю когда солнце в глаза. Поэтому мне купили панаму. В ней я чертовски обаятелен. А вот папу трогать за «ежик» люблю. Вообще, папа – это отдельная песня. Папа у меня очень смешной. И напугать его легче. Как завизжжжу, у папы сразу большие глаза, и он меня сразу берет на ручки, мама на это уже не ведется. Еще люблю настенный календарь. Меня развлекают эти незатейливые черные циферки для будней и красные для праздников, оживляюсь, начинаю гулить и успокаиваюсь. Почти как от пылесоса. Еще люблю поболтать. Иногда лежу, сосу сисю, вдруг замечаю, что у мамы пятно на блузке, я сообщаю ей об этом. Не понимает. Я выплевываю сисю, еще раз повторяю. Смеется. И чего смешного в пятне на блузке? С утра, как только проснусь, мне нравится вести пространную беседу. Говорю много и путано, пока мама не проснется. Еще нравится мамин репертуар потешек – всякие там козы рогатые и ладушки, я бы ей посоветовал расширить репертуар, но боюсь, обидится за свой творческий потенциал. И еще люблю про резинового ежика. Да, все-таки меня проняло.

Эпизод шестой. Мои эмоции

Обидно.

Вот пришли мы в клуб. Тусовка вся уже на месте. Ух-ты, Аня пришла. Алешка. Стоит на четвереньках. Гордится. Подуууумаешь. И я так умею. Просто не хочу.

Мама меня вывернула на пол рядом. Я лежу, рассматриваю потолок. Специально не переворачиваюсь. Пусть не думают, что я по ним соскучился. Не соскучился совсем. Потом мне очень любопытно стало, а что Аня? Перевернулся. Медленно и с достоинством. Как и полагается серьезным парням. Я не Алешка. Он – прыг, и уже на животе. Важно осмотрелся, Анечка смотрит на Алешку. Я завел разговор, говорил не долго, но громко и красноречиво. Малышня не реагирует. Анька вообще отвернулась. Мне стало обидно, и я позвал маму. Мама приходит не сразу, приходится побузить. Ну, наконец-то. Запив свою обиду молоком, я свысока и уже без горячки рассматриваю остальной ползунковый и бегунковый свет тусовки. На Аньку с Алешкой даже не смотрю. И они на меня не смотрят. Это обидно.

Страшно.

Я засыпаю, чавкаю сисю себе, чавкаю. Вижу сон, я бегу! Как мама – топ, топ, топ. И так это весело оказывается!!! Вдруг - бах!!! Я упал. Открываю глаза, и вправду упал. Лежу с мамой на полу. Я естественно разревелся. Прибежал папа. Вид у него был такой, как будто его Чужой с Хищником укусили. От этого я разревелся еще громче. Насилу успокоился. Как оказалось потом, это лопнул мой желтый мяч. Это страшно.

Больно.

Приперлись в Юрмалу. Жаррко. Сидим под зонтиком, но все равно жаррко. Еще и скучно. Мне хочется мороженого. Лежу и вот уже минут пять думаю зареветь сейчас или подождать пока мама съест мороженое? И тут меня укусили. Нет, не просто укусили, а грызнули. Я стал орать. Потом опять орал. Затем снова поорал. Еще орал. Потом как заораааал. Очнулся только в машине с сисей в зубах. Как оказалось, орал не зря. Меня укусил муравей. Рыжий. Это больно.

Радостно.

Теперь, когда я устаю лежать на животе, то не зову маму, чтобы она меня положила на спину как беспомощного жучка. Я это делаю САМ!!! А еще я обнаружил, что у меня есть ноги. Как у папы с мамой. Только маленькие. Пока не понял, что с ними можно делать, поэтому банально сую их в рот. Открытие, что у меня есть ноги, меня обрадовало. Это радостно!

Возмутительно. Отдыхали на деревне у бабушки и дедушки. Там интересно. Свиньи, куры, коровы. Все это хозяйство мычит, квохчет, хрюкает. Мне немного страшно, но я виду не подаю, а то Леха засмеет. Мы с Лехой повздорили. Вот я РЕАЛЬНО не понимаю, ПАЧИМУ, когда я беру погрызть самую маленькую и некрасивую из Лехиных машинок, ему НАДА играть именно с той, которую взял я? Он бросает весь свой автопарк и несется ко мне как слон, чтобы отобрать у меня машинку. Его за это ругают, он надувается. Отношения стали напряженными. Не разговариваем. Но, в конце концов, я же маленький! Это возмутительно!

Эпизод седьмой. Дайджест

Решил вести дневник.

22 июля.
Были на пляже с Даником. Попробовал песок. Не понравилось. И как Даник эту гадость ест?

23 июля.
У меня - хандра. Ничего не хочется. Не хочется ползать назад, хотя это и прикольно. Не хочется слушать про ежика, не хочется козу рогатую. И мама меня не понимает.

26 июля.
Я – достояние общественности. Мне улыбаются, со мной разговаривают, мне оборачиваются вслед. У моей мамы просят разрешения потрогать мои ножки. Я - кумир бабушек и девушек. Я рад, что приношу в этот хмурый мир столько позитива. Теперь, главное, справиться со звездной болезнью.

27 июля.
Гуляли по парку. Мне нравятся деревья. Они такие высокие и величавые. Вдруг меня очень заинтересовала одна сосна. А маме что? Она идет мимо. Я закричал. Мама вернулась к дереву, и я спокойно и без спешки ее рассмотрел. Все-таки моя мама умница.

28 августа.
Пока мама не видела, попил воду из ванночки. Ничего так. По крайней мере, не хуже той овсянки, которой мама пытается меня накормить.

29 августа.
Мама ползает туда-сюда у меня перед носом, учит меня ползать. Мне смешно. Папа пришел с работы и тоже стал на четвереньки. Я оценил профессионализм и на всякий случай не смеялся. Вдруг обидится? Интересно, а как ползает бабушка?

2 августа.
Мама принесла какую-то сверкающую штуку. Мне очень хотелось до нее добраться. Очень. Ровно, как и до таких дефицитных эксклюзивных вещей как мобильник и пульт от телевизора. Попробовал ползти следующим образом - поднял попу, нос прижал к полу. Поднатужился, покряхтел. Ничего не получилось. Ясно, будем искать.

4 августа.
Пришли с базара. Мама купила яблоки. Яблоки такие красные, такие ароматные. Я цап за один и продвинулся вперед на пять сантиметров. Ух-ты круто!

5 августа.
Были на светском рауте у Анечки. Отдохнули. Я понял, что за Анечкой мне не угнаться, пока я пячусь как рак назад. И я сделал вывод: надо научиться ползать вперед.

6 августа. Продвинулся вперед еще на 20 сантиметров. За мобильником. Мама так обрадовалась, что дала обслюнявить свой мобильник. Проснулся ночью. Никак не мог заснуть. Изобретал стратегию, как лучше поползти вперед. Поделился версией с мамой и папой. Мама отреагировала вяло, без энтузиазма, а папа пробурчал, что второй час ночи и что ему завтра на работу. Эгоисты! Все думают только о себе. 7 августа. Я понял. У меня на голове кепка. Кепка с Мики Маусом. Она придает мне глупый вид. Это меня так возмутило, что я весь день снимал ее и сбрасывал в воду. Мама сначала пыталась нахлобучить ее назад, но я настоял на своем. Так я закаляю свой характер. 8 августа. Был в гостях у прабабки. Ей на 85 лет больше, чем мне!!! Проникся уважением и разрешал себя тискать. 10 августа. ЭТО свершилось. Я пополз!!! Я – крут! Мама меня чуть не слизала, как обцеловывала. Я сам в шоке!

11 августа.
У меня депрессия и ползать не хочется. Мама смотрит на меня с недоумением, а я не хочу ползать, не хочу.

13 августа.
Я понял, что ползать на дальние расстояние лучше с передышками. Поэтому научился сидеть. Теперь в перерывах сижу, отдыхаю.

14 августа.
Все таки у моих родителей очень маленькая квартира. Вот комната. Раззз и я в кухне. С этим надо что-то делать.

15 августа.
У моих родителей тест-драйв их летней коляски. Посему посадили меня туда, пристегнули. Идут рядом, радостные и торжественно притихшие. Шли так минут двадцать, а потом мне надоело. Коляски – это не мой стиль. И я пересел на маму. Родители загрустили.

18 августа.
Ехал в электричке. Напротив сидела девочка со своей мамой. Такая же красивая как Анечка. Только старше. Ей лет девять. Я решил использовать свой самый очаровывающий взгляд. Сработало. Девочка застеснялась. Отвернулась, стала смотреть в окно. Потом опять на меня. А я смотрю еще пристальнее. Девочка нагнулась, что-то маме шепчет. Я понял. Про меня. Мама улыбнулась, сказала вслух: «Ну, он - маленький. Ему все интересно, поэтому и смотрит. Я возразил громко, что нет, не маленький. А девочка со своей мамой засмеялись. И моя мама тоже. А потом мы вышли, и я всю дорогу до пляжа рассказывал, какая девочка была красивая. Мама соглашалась.

Вот так мы с мамусей и живем. Лето заканчивается, а впереди осень – любимое время года моей мамуси. А значит, будет, что написать.
Пока – пока! Я весь ваш. Ваш Митенька.

Здравствуйте!
Да, действительно, подходит к концу это лето. Такое жаркое и такое счастливое. В моей жизни было так много жарких лет. Ну, а вот такое - только одно в моей копилке.
В моем детстве, пахнущим тархуном, лето всегда было жарким и проносилось так быстро, что я не совсем осознавала, что лето закончилось даже тогда, когда однажды утром меня мыли, вплетали банты в косички и всучивали букет гладиолусов. Где же та жара из далеких восьмидесятых, когда мама не носила очки, а папа не жаловался на сердце? Мое такое простое детство без мобильных телефонов, интернета и 90 каналов. Детство с бабушкиным "вставай, соня", с книжкой про Тарзана под подушкой и "Белыми розами" из комнаты старшего брата.
А когда-то летом было жарко даже ночью. И вокруг все было напитано запахом черной смородины. Смородиной пахли и мои волосы, и его джинсы «варенки». Потом оказалось, что именно в то лето с карты пропала великая страна, но тогда на фоне "а он не пригласил меня на медляк" это событие прошло мимо меня.
А как жарко было в Минске! В то время, когда закончился Советский Союз, а эпоха Интернета еще не началась, нас – пять молодых, жадных до жизни третьекурсниц отправили в Минск. Я даже не помню зачем. То ли опыта набираться, то ли язык изучать. Но отчетливо помню ощущение свободы, жару и грозу в большом городе, и танец под DJ Аллигатора босиком на горячем мокром асфальте. А еще дешевое красное вино, которое мы, тогда еще некрасивые и толстые, пили в студенческой столовой в кружках из-под чая.
Потом наступило время, когда наша страна поспешно латала дыры своего совкового ситцевого платья пластиком и стеклопакетами, а я проводила все свои жаркие лета в лагерях, проектах, экскурсиях для школьников. Запомнился один проект совместно с итальянской школой. Как же жарко было в Неаполе, в этом городе улыбающихся собак и неработающих светофоров. Помню, я сразу купила какую-то ярко-красную тунику, большие, на пол-лица солнечные очки и из синего чулка превратилась в обольстительную Коломбину. А этот итальянский... Мою подругу, такую же больной Италией, подмывает отдаться каждому, кто говорит по-итальянски (естессно, мужеского полу). Я ее очень хорошо понимаю. Конечно, Джанни, главному нашему координатору из Неаполя, журналиста, в огромных очках, наполовину лысого и немного сгорбленного, говорящего на ломаном английском, как-то так сразу и не отдашься, но стоило ему заговорить по-итальянски... Огонь магии итальянских слов порабощает, начинаешь замечать в лысоватом Джанни черты его итальянских тридцатилетних земляков, смуглых, жгучих брюнетов, в синих джинсах и тесных майках, подчеркивающих рельеф тел, и как-то уже не совсем неприятно, что его рука невзначай легла на твою талию.
В то время, когда я решила, что мне надо научиться, наконец, зарабатывать деньги, в нашей стране бушевали «жирные годы». Ни в президенты банка, ни в Министерство образования меня не взяли, но я не отчаялась и быстро нашла альтернативу. Горьковские университеты отдыхают по сравнению с моей службой на "Айриш ферриес". И да. Там было очень жарко. Жарко от того, что надо убрать 10 кают за 20 минут, а мне это никак не удавалось. Такой нетворческий подход меня нервировал. Входя в каюту, меня настигал культурный шок, и я 0,5 минуты тратила только на то, чтобы проанализировать ситуацию и вычислить, с какой кровати начинать убирать. Жарко от беготни с подносами при сильной качке. Жарко от толкотни за барной стойкой, когда, разливая Гиннес, Килькеннен, айриш виски, я пыталась различить английские слова в речи потомков Томаса Мура.
Еще было жаркое лето в Барсе, где на улице Ла Рамблас мы с подружкой продули 100 евро в наперстки. Каждая. Да, да, слыхали. Но ведь вы не знаете, как пахла ТА средиземная ночь, как шумело ТО море, и как будоражило кровь ТО испанское вино. И очень даже можно профукать последние мозги от этого соцветия.
В общем, жарко мне приходилось. Но только в это жаркое лето я была мамой. И теперь иногда я даже не понимаю, отчего у меня кипятится мозг - от жары или от требований моего сыночка. Нет, нет, и погляжу в сторону мисс Беспечностям, которые на каблучках и с легкими летними сумочками пробегают мимо, щебеча по телефону о том, что, мол, сегодня она (Мисс Беспечность) идет на пляж, потом у нее танцы, потом спа процедуры, завтра - автошкола, а вот послезавтра она сможет с кем-то там встретиться. И мне, Мисс Минимализм, навьюченной сыном и пляжными вещами, так иногда хочется побыть этой самой Мисс Беспечностью. Но это лишь на минутку, на долю минутки, даже на секунду, ибо никакие спа не сравнятся с ощущением прикорнувшей душистой макушки на твоей груди.

Вот так и проходит лето 2010 – год рождения моего сына. А какое у вас лето, наши дорогие читатели? И какие мгновения своих лет вы до сих пор храните в копилке?

Настроение:
Come on, come on lets dance all night
Despite the heat it will be alright
And babe don't you know it's a pity
The days can't be like the night
In the summer in the city
In the summer in the city ©

Обсуждаем статью здесь

27	Publicēts: пятница, 27 августа 2010 Skatīts 5656

© Aizliegts izmantot materiālus bez administrācijas rakstiskas atļaujas